Память о Фридрихе Фальц-Фейне и его деле

Герцог Ангальт-Кетгенский был доволен. Редко кому удавалось сорвать такой куш – 43 тысячи десятин таврической земли Николай I уступил за бесценок, по 8 копеек за десятину. “Цель сего поселения состоит в том, чтобы оно служило образцом большого благоустроенного сельского хозяйства, соединенного с фабричной промышленностью”, – так начинался царский указ от 1 марта 1828 г. A 11 августа люди герцога уже повели через степи три тысячи овец. Переход прошел удачно, и это окрылило герцога Ангальт-Кетгенского. Он посылает следом еще пять тысяч овец, вкладывает в Асканию-Нова (так он назвал новое имение в честь своего старого, родового) кругленькие суммы. Но в одном просчитался герцог – в людях. Осевшие по желанию своего хозяина в Таврии 130 немцев перессорились между собой, не поделив власть, доходы, овец. И пока выясняли отношения – посохло 10 тысяч виноградных лоз, фруктовый сад, разбежались злополучные овцы. А когда старый герцог умер, его наследник быстрехонько отделался от обузы, продав в 1856 г. русские земли первому встречному, которым оказался немец Фридрих Фейн. Он купил Асканию за 1,5 млн золотых марок и навел в ней порядок.

А началось все с пощечины. Отец Фридриха, детина рыжий, здоровый и вспыльчивый, служил в Вюртембергском полку. Как-то раз офицер, раздавая своим солдатам очередные оплеухи, не забыл и рыжего здоровяка. Тот вспылил, схватил ружье и пырнул обидчика штыком. Из Пруссии он бежал в Россию, где благополучно осел в таврических степях. Сынок пошел в папашу. Во время очередной семейной потасовки старый Фейн схватил любимое ружье и пальнул в сына. И сынку пришлось бежать из дому до самого Кавказа.

Вернулся он в имение уже после смерти отца, стал разводить овец, разбогател и потихоньку скупил соседние земли, Асканию в том числе. Говорят, он даже не знал, сколько у него овец. Учитывал только собак, пасших отары. Единственная дочь Фридриха вышла замуж за делового сотрудника своегo отца – саксонца Иоганна Пфальца. Александр I, помня услугу, оказанную хозяином Аскании во время Крымской войны (Фейн снабжал русские войска прекрасными лошадьми) милостиво разрешил ему носить двойную фамилию Фальц-Фейн. Приемный сын их, Эдуард Иванович, и стал отцом создателя первого российского заповедника.

Родился Фридрих Фальц-Фейн 16 апреля 1863 г. в Аскания-Нова. Он был первым в семье из семи детей. Отца лишился рано и воспитанием занялась мать, Софья Богдановна, женщина умная и образованная, друг И.К. Айвазовского, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, В.Д. Набокова, основательница международного порта Харлы. Любовь к природе Фридриху привил родной дедушка, большой любитель природы, и учитель – француз Конрадс. Говорят, всему началом стал зяблик, подаренный Фридриху в день десятилетия. Но одна маленькая птичка – это еще не зоопарк, не заповедник.

При разделе отцовского имения Фридрих получил Доренбург, а брату Вольдемару досталась Аскания. Это вначале немного мешало Фридриху. Не поддерживала его природоохранные идеи и мать. Но став полновластным хозяином, Фридрих сделал в Аскании то, что не удавалось ни одному европейцу. В его зоопарке обитало 58 видов млекопитающих, 154 вида птиц (добрая половина доставлена с других континентов), – всего около двух тысяч животных. Рассказывают, толстые ручные дрофичи бегали за ним как индюки, дергали за “платье”, требуя лакомства.

“С удовольствием провожу я, – говорил хозяин Аскании, – тихие ясные ночи среди нашей южной природы, среди питомцев моего парка... Проснешься на заре, взглянешь на животных: одни бродят, другие предаются отдыху, а вот сегодня слышу какой-то хруст за вышкой – смотрю Бенджамин, крупнейший оленебык, уперся своими могучими рогами, пробует их силу об устои вышки... Дивная, очаровательная ночь... Звезды светят, как алмазы. Набежит ветер, освежит прохладой. Закутаешься плотнее в одеяло, вновь забудешься сладким, крепким сном до утра”.

Много сделал Фальц-Фейн и для спасения беловежского зубра. В этом ему помог царь Николай II. “Следовало бы, – пишет он московскому профессору зоологии Н.И. Кулагину в декабре 1902 г., – не теряя времени, создать в подходящих местах различных частей России отдельные рассадники наподобие Гатчины и с течением времени перемещать молодых самцов из одного рассадника в другой. Этими мерами можно было бы парализовать в Беловежско-Пущинском стаде влияние постоянного кровосмешения и предохранить беловежских зубров от... окончательного и неминуемого, в конце концов, вырождения и вымирания”.

Еще отец рассказывал Фридриху, как часто видел в степи этих лошадок. С годами их становилось все меньше. И вот теперь погибла последняя. Было слишком поздно, когда подоспел к тарпану Фальц-Фейн.

Полет его фантазии, энергия мысли и сила воли были восхитительны и недосягаемы. Он решает вернуть степи ее исконных обитателей и добивается своего, чего бы ему это не стоило: в Аскании паслись сайгаки, гнездились степные орлы, дрофы и стрепеты, рыли норы байбаки. Его ботанический парк долгое время был молчаливым: лесные птицы пролетали мимо. Он тысячами ловил их на пролетах, приманивал гнездовьями. В сотнях дуплянок поселились совы и летучие мыши, в дощатых ящиках – пустельги и кобчики. Даже в жилых домах кирпич клали по-особому, с нишами для скворцов. И вскоре парк наполнился птичьим гамом. Фальц-Фейн одним из первых в России стал кольцевать птиц, еще в начале 1890-х гг. До колец наука додумалась лишь через несколько десятилетий, а тогда на шею птицам вешались специальные цилиндрики с записками на четырех языках.

С начала Первой мировой войны в России была издана вереница “антинемецких” указов: вся германская собственность ликвидировалась, немцам запретили говорить на родном языке, собрание более чем двух немцев объявлялось вне закона. Лошадей конфисковывали, свиней регистрировали, почтовых голубей заставляли переписывать, а запускать их запрещалось. Хозяин Аскании почувствовал за собой слежку. Вот какое письмо было обнаружено в архиве одесского профессора Браунера. “В Общество естествоиспытателей при Новороссийском университете. В последних числах июля с/г одним из крестьян Днепровского уезда был на охоте в степи в районе близ имения Фальц-Фейна “Аскания-Нова” убит кобчик, на ноге которого обнаружено алюминиевое кольцо с надписью, доставленное затем мне. Покорнейше прошу не отказать в распоряжении сообщить мне по возможности в непродолжительном времени имеющиеся у Вас по этому вопросу сведения с целью освещения этого обстоятельства, вызвавшего разговоры о каких-то подозрительных затеях враждебной нам Германии. И. О. помощника начальника Херсонского губернского жандармского управления в Днепровском уезде Таврич. губ. Подполковник (подпись неразборчива) 25 октября 1914 г., г. Херсон”. И хотя одесские ученые заверили жандармского подполковника, что здесь нет никаких происков Вильгельма, и сам Фальц-Фейн несколько раз ездил обьясняться, работы по кольцеванию к 1916 г. пришлось практически прекратить. И логика порой бывает бессильна.

Несмотря на различные препоны и, прежде всего, закон “против немецкого засилья”, принятый в 1914 г, Фальц-Фейн превращает свое имение в настоящий научный институт: достает дорогие приборы, выписывает всю имеющуюся литературу по естествознанию, организовывает музей, обширную библиотеку, несколько лабораторий, приглашает работать видный ученых: Й.Пачоского, А.Браунера, И.Иванова, Н.Клепинина, М.Иванова, П.Козлова, Мокржецкого. В 1913 г. посетил заповедник всемирно известный немецкий пропагандист охраны природы Гуго Конвенц. Он ознакомился с природоохранной периодикой, которую собирал Фальц-Фейн.

Четвероногие питомцы Фальц-Фейна участвуют в различных всероссийских и всемирных выставках, принося славу Аскании и медали ее владельцу. В декабре 1913 г. он участвовал в первой в мире выставке по охране природы, организованной харьковским ботаником Талиевым.

Был ли Фальц-Фейн счастлив в своей жизни? Да, если считать за счастье исполнение большей части задуманного. Нет, если вспомнить, что умер он на чужбине, а свои 58 лет прожил как бирюк, один-одинешенек. Любил раз, но любовь его – полтавчанка Серафима – погибла. Он приказал изваять ее образ, но камень не греет душу. Так и прожил жизнь однолюбом. Мирские увеселения не манили его. Не знал вкуса водки, не терпел курильщиков. Оставалось в жизни только одно – любимое дело.

Фридриха Эдуардовича избирают членом Постоянной природоохранительной комиссии при Русском Географическом обществе. Он жертвует на ее деятельность крупные суммы. Помогает ученым-природоохранникам Браунеру и Пачоскому, дружит с землевладельцем С.Крымом – одним из организаторов Крымского заповедника. В начале 1917 г. принимает участие в создании в Москве Общества охраны природы. Мечтает открыть и лесной заповедник в своем белорусском имении “Налибоки”, где еще сохранились практически выбитые тогда в России бобры.

Уникальный заповедник-зоопарк чуть было не погиб в пожарах 1905 г. Крестьянские толпы сожгли и разорили экономии семьи Фальц-Фейнов в Хорлах, Преображенке, Дофино, Максимовке, Даровке. 30 ноября 1905 г. Фридрих Эдуардович пишет таврическому губернатору: “Ваше Превосходительство. Ввиду ужасов, происходящих в западной части нашего уезда, обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой, ради спасения от разгрома хотя бы нескольких усадеб нашего уезда, назначить на постой ко мне в Асканию-Нова и к брату Владимиру хотя бы двадцать человек казаков или крымцев за наш счет и полное содержание...” Губернатор послал с десяток солдат, и они спасли “земной рай” от уничтожения.

Природоохранные достижения Аскании не интересовали революционные толпы и их вождей. Сохранилось письмо Фридриха харьковскому профессору В.И. Талиеву, написанное в 1917 г., когда над заповедником-зоопарком вновь нависла угроза уничтожения:

25.V.1917,
Фальц-Фейн, гостиница "Элит", Москва"

Вскоре благодаря поддержке научных организаций и Временного правительства для охраны уникального памятника природы в Асканию был направлен комиссаром ботаник И.К. Пачоский, а в декабре 1917 г. — путешественник П.К. Козлов.

Некоторые из Фальц-Фейнов переплыли Черное море на лодке, но в Болгарии их убили бандиты. Оставшихся приютил принц Лихтенштейна Франц I, в свое время посол Австро-Венгрии в России. Он был большим другом семьи Фальц-Фейнов, и последние члены семьи вскоре стали гражданами этой маленькой страны.

Жил некоторое время в Берлине, участвовал в работе природоохранной комиссии профессора Конвенца. Из-за болезни сердца он был помещен в санаторий профессора Даппера в Бад-Киссингене, где умер 2 августа 1920 г. от сердечного приступа.

В Берлине на старом кладбище “Двенадцати Апостолов” на одном из могильных камней, что с изображением двух орлов, высечена надпись: “Здесь покоится знаменитый создатель Аскании-Нова”.

Русские и украинские ученые в 1922 г. просили Совнарком “соответственным образом отметить научные заслуги покойного Фальц-Фейна как организатора научных основ заповедника, которые имеют громадную научную ценность и завоевали себе мировую славу”, однако “добро” не получили. Более того, в 1925 г. советский комиссар, латыш Зитте, управлявший Асканией, при помощи некоего Привалова вскрыл все гробы предков семьи Фальц-Фейнов, распорядился высыпать их содержимое в большую яму, а гробы использовать для захоронения руководящих коммунистов. Все украшения и мраморные памятники в церкви были уничтожены, а саму церковь и склеп превратили в хранилище для картофеля.

Эдуард Александрович Фальц-Фейн – племянник Фридриха Фальц-Фейна, открыл барельеф основателю заповедника в Аскании, реставрировал там старые здания и церкви. В 1992 г. учредил международный фонд “Аскания-Нова — Фальц-Фейн”, перечислив на расходы заповедника 100 тыс. долларов.

В начале 1994 г. Кабинет министров Украины присвоил заповеднику Аскания-Нова имя

Ф.Э. Фальц-Фейна.